Хозяйка розария - Страница 154

154

— Жерара? Я не знал, что его так зовут, и не могу сказать, что я с ним знаком. Но я однажды видел его с тобой. Это было полгода назад. Вы шли к тебе домой, — странно, но сейчас он мог говорить об этом совершенно спокойно. Раньше это ни за что бы ему не удалось. Теперь ему было не больно. Пустоту он ощущал, невероятную пустоту, но боли не было. Он вдруг понял, насколько его переполняла та былая боль, он даже вспомнил, что иногда люди не желают избавляться от боли, потому что для них она лучше, чем пустота; и, видимо, в этом сложном механизме человеческой психики крылась причина его многолетней, разрушительной привязанности к Майе.

— Этот тип выглядит как преступник, — сказал он и вдруг неожиданно испытал несказанное облегчение оттого, что распрощался с миром Майи, оттого, что отныне ему не придется делить эту женщину с людьми, которым он никогда бы не подал руки. — Ты до сих пор с ним?

Она пожала плечами.

— Я давно его не видела, потому что была, как ты знаешь, в Лондоне. Да и нельзя сказать, что я была с ним. Я только…

— Понимаю, ты только время от времени с ним спала, — он задумчиво посмотрел на нее. — Майя, это абсолютно меня не касается, и, надеюсь, ты больше не держишь меня за занудного учителя. Но будь все же осмотрительнее в выборе своих постельных приятелей. С Хелин произошло нечто ужасное. Мир может быть жестоким и страшным, а твой… друг, действительно, выглядит…

— …как преступник, ты это уже говорил, — она отвернулась от Жерара и посмотрела на Алана. За темными стеклами очков он не мог рассмотреть ее глаза. — Он и есть преступник, Алан. Он гнусный, отпетый вор. Между прочим, тот, который идет с ним — тоже. Я подцепила преступника, и это сильно волновало мне кровь. Преступников у меня до этого никогда не было, понимаешь? Когда живешь так, как я, то нужны постоянные встряски, потому что иначе становится нестерпимо скучно. Он сильно заводил меня, когда я… — она умолкла, но инстинкт подсказал Алану, что она имела в виду.

— Весь смак был в смешении, — закончил он ее мысль, — ты попеременно ложилась в постель то с ним, то со мной. То с юристом, то с вором.

— Между прочим, — сказала она, — он едва ли теперь захочет меня знать.

— Попытка не пытка, — небрежно заметил Алан. — Тебя долго не было, может быть, он снова тебя захочет.

Ей было неприятно его замечание, он понял это по тому, как дернулись уголки ее рта, а ему самому собственные слова показались нелепыми и детскими. Только что он предостерегал Майю от связей с такими типами, как Жерар, а теперь подстрекает ее снова испытать на нем свои чары — и все это только затем, чтобы вволю поиграть своей свободой, которая позволяла ему без всяких душевных мук переносить общество Майи.

— Прости, я сказал глупость, — произнес он. — Но если серьезно, Майя, то держись подальше от этого типа. Не знаю, чем он занимается, но это слишком дурная для тебя компания и…

— Ты хочешь это узнать? — спросила Майя.

— Что?

— Чем он занимается. На чем он зарабатывает свои грязные деньги.

— Не знаю. Я…

Она подалась вперед, и Алан ощутил запах табака и мятных конфет. Майя понизила голос:

— Ты адвокат. Я могу рассчитывать на конфиденциальность, не так ли?

— Я не знаю, хочу ли я знать, чем занимается твой любовник… — у него возникло нехорошее чувство. Такой поворот дела ему совсем не нравился. Он не желал ничего знать. — Майя…

Теперь она говорила шепотом.

— Они воруют яхты. Здесь, в гавани. Их перекрашивают, меняют название и перегоняют во Францию. Это очень выгодное дельце. Насколько я знаю, они неплохо на этом зарабатывают.

— О, господи! — у Алана появилось плохое предчувствие. — И ты?..

Она полезла в сумочку за сигаретами.

— Я не была прямой соучастницей. Но иногда я… Черт, где мои сигареты? — она наконец, нащупала пачку, выудила оттуда мятую сигарету и вставила в рот. Алан щелкнул зажигалкой.

— Иногда я выманивала с яхт клиентов, а потом они некоторое время отсутствовали, ну и так далее. Вот так, — она, очевидно, заметила его искаженное ужасом и отвращением лицо и попыталась сгладить впечатление. — Я просто иногда зондировала почву, между прочим, очень редко. И все. О, Алан, не смотри на меня так! Это было очень давно. Мне были позарез нужны деньги, а Жерар говорил… — она осеклась, мгновенно превратившись в робкую, смущенную девочку. — Ты думаешь, что это очень плохо? — спросила она.

«Мне срочно нужен еще бокал вина», — подумал Алан. Он и сам не понимал, что его так потрясло, но он вдруг почувствовал себя жалким и разбитым.

— Эх, Майя, — беспомощно сказал он.

— Привет, Франка, — крикнула Беатрис, — вы не знаете, Алан вернулся? Машины нет, но может быть, что…

— Я его нигде не видела, — ответила Франка. — Ни его, ни машины. Куда он уехал?

— Я не знаю. Думаю, поехал в Сент-Питер-Порт. Я немного волнуюсь… — Беатрис замолчала, прикусив губу. Ей казалось предательством говорить с чужими — а в известном смысле она причисляла к ним и Франку — о пристрастии сына к спиртному. Конечно, об этом знали все, и Франка тоже, но Беатрис считала, что мать должна вести себя так, будто этой болезни не существовало. Ей казалось, что этим она оберегает сына от злословия, сплетен и ядовитых комментариев. Словно она могла одеть его своим молчанием, как покрывалом, защищающим от бед ее такого уязвимого сыночка. Так она закутывала его в пушистое одеяльце, когда он был младенцем, чтобы никакой сквозняк…

«Чушь, — прикрикнула она на себя. Он — уже не младенец! Обращайся с ним, как со взрослым мужчиной, а это значит, что нечего прятать его от резких и беспощадных взглядов, и неважно, что это причинит ему боль. Он должен быть достаточно сильным для того, чтобы это вынести».

154