Хозяйка розария - Страница 115

115

— Когда это произойдет? — спросила Хелин с удивившей Беатрис деловитостью.

— Тебе нужно время, чтобы подыскать себе подходящее жилье, — ответила Беатрис. — Никто не собирается выставлять тебя на улицу. Все, что я буду делать, я буду согласовывать с тобой.

Хелин бросила на Беатрис взгляд, исполненный едкого сарказма.

— В самом деле? — спросила она. — Ты действительно это сделаешь?

— Конечно. Я же тебе не враг, Хелин. Просто я хочу, чтобы у меня была нормальная жизнь.

— Если ты думаешь, что только так сможешь стать счастливой…

— Что значит «только так»?

— Так, как ты пытаешься это сделать. В Кембридже. С этим Фредериком. Ты считаешь, что станешь счастливой, если отвернешься от Гернси и сожжешь за собой все мосты.

— Я не знаю, буду ли я счастлива в будущем, — сказала Беатрис. — Но я знаю, что счастлива сейчас. Во всяком случае, теперь я счастливее, чем раньше, — поправила она себя. — Я стала спокойнее. Старые воспоминания уже не причиняют мне такую сильную боль. Я хочу навеки похоронить их, и, поэтому… поэтому мне надо развязаться с Гернси. Я не могу вечно носить в себе прошлое.

— Для меня очевидно, что ты хочешь развязаться и со мной, — сказала Хелин. — Во всяком случае, ты делаешь все для того, чтобы мы окончательно расстались.

— Я делаю все для того, чтобы каждая из нас могла жить своей жизнью, — сказала Беатрис, — но, конечно, могут быть точки соприкосновения…

— Господи, какие точки соприкосновения! — крикнула Хелин. — Ты думаешь, это то, что я всегда от тебя хотела?

— И чего же ты от меня хотела? — поинтересовалась Беатрис.

— Теперь это уже неважно, — сказала Хелин и вышла из комнаты.

На следующий день Беатрис нашла в Сент-Питер-Порте женщину-маклера, чтобы поручить ей продажу дома и усадьбы. Маклер выразила надежду, что продать дом удастся быстро.

— Сейчас не самое лучшее время, — сказала она, — но возможности все же есть, и их немало. Естественно, я должна сама посмотреть дом, но, судя по тому, что вы рассказываете, нам будет нетрудно найти покупателей.

После этого разговора Беатрис испытала большое облегчение. Она сделала первый шаг, и пути назад уже не было. Ощущение отсутствия выбора вызывало облегчение, но, конечно, все было не совсем так, ибо в любой момент она могла отказаться от продажи. Но машина была запущена, и теперь она начнет работать сама по себе, независимо от Беатрис. У нее было такое чувство, словно она перепрыгнула через высокий барьер.

Все следующие дни она осматривала предметы домашнего обихода: мебель, картины, ковры, кухонную утварь. Было ясно, что она не сможет забрать все, и она предложила Хелин взять все, что ей нравится.

— Будет очень жаль, если все это попадет в чужие руки, — сказала она. — Хелин, я на самом деле хочу, чтобы ты взяла все, что тебе нравится.

— Не думаю, что я что-нибудь возьму, — сказала Хелин с каменным выражением лица. — Мне придется начинать новую жизнь, не так ли? Ведь ты этого хочешь? Мне тоже не захочется вспоминать о прошлом.

— Я не могу тебя принуждать, но ты могла бы…

— Ты уже сделала, все, что могла, — произнесла Хелин. — Теперь позволь уж мне самой решать, что делать с грудой обломков.

— Ты не подыскала себе квартиру? — спросила Беатрис после долгого молчания, во время которого она напряженно думала, стоит ли говорить о груде обломков, или перевести разговор на другую тему, и выбрала второе.

— О дате моего отъезда я тебе сообщу, — сказала Хелин, — сообщу вовремя, так что можешь не волноваться.

«Господи, — подумала Беатрис, — мне объявлена война. Насчет этого мне действительно не стоит волноваться».

Она каждый день разговаривала с Фредериком по телефону и держала мужа в курсе всех своих действий.

— Завтра дом посмотрит одна супружеская пара, — сказала Фредерику Беатрис через десять дней после своего приезда на Гернси. — Я страшно волнуюсь. Может быть, они купят дом.

— Не слишком обольщайся, — предостерег жену Фредерик. — Такие вещи быстро не делаются. Можно считать, что тебе повезет, если ты продашь дом с четвертой или пятой попытки.

Как всегда, его нежность и понимание успокоили Беатрис.

— Конечно, ты прав, — сказала она, — но мне хотелось бы поскорее с этим покончить. Я… мне здесь очень нелегко.

— Мне приехать? — спросил Фредерик. — Если хочешь, я буду на острове со следующим пароходом.

Она невольно улыбнулась.

— Фредерик, не можешь же ты оставить своих студентов одних в аудитории. У меня все в порядке, я справлюсь.

— Я тебя люблю, — тихо сказал Фредерик.

— Я тоже тебя люблю, — ответила она. «И буду очень рада, когда снова тебя увижу», — мысленно добавила она. Как она жалела потом, что не произнесла этого вслух.

На следующий день она встретила Жюльена.

Встреча была неожиданной, как гром с ясного неба. Ни к чему на свете не была она так плохо готова, ничто не было бы более неожиданным, чем это потрясение. Утром, вместе с женщиной-маклером пришли первые клиенты осматривать дом, но при взгляде на них Беатрис стало ясно, что из этого дела ничего не выйдет. Парочка показалась ей мелочной и придирчивой. Толстый мужчина с бледным одутловатым лицом молча расхаживал по дому, время от времени строя кислую мину, а его жена без умолку задавала вопросы, критикуя все, что попадалось ей на глаза. Маклерша реагировала на эти проявления неприкрытого недовольства деланным юмором, отвечая на недовольство непринужденной веселой болтовней, которая с каждой минутой все больше и больше действовала Беатрис на нервы. Ей было невыносимо слушать, как какая-то парочка нуворишей ругает единственное достояние ее родителей. Хелин, как ребенок радовалась недовольству клиентов, и это еще больше омрачало настроение Беатрис, хотя Хелин имела все основания для радости и упрекать ее за это было бы глупо.

115